Анатолий Радов - Нулевая область [СИ]
Это порох, — понял он и аккуратно поставил банку обратно.
— А ведь мало, — сказал себе под нос.
Конечно, в этих делах он был полным профаном, сколько там нужно этого пороха на один заряд он даже смутно не представлял, но и без этого было ясно, что пороха мало. Когда-то банка, скорее всего, была полной.
Может у него ещё есть? — подумал Макс.
Он пошарил глазами в полумраке, но больше банок не было.
А что если эта последняя? Что будет, когда закончится всё?
Максу не хотелось об этом думать. Он развернулся и уже собрался выйти из сарая, как хлопнула калитка, и он остановился.
— Дед, что ли, вернулся? — мелькнула мысль.
Стало вдруг неудобно, не по себе. Внутри червём шевельнулся стыд. Не хотелось Максу, чтобы его застукали шарящимся в чужом добре. Как ни странно, живя в стране, где воруют поголовно, Макс этого умения умудрился не приобрести. И ещё страннее, что среди его знакомых большинство были такие же, как он — не умеющие воровать, для которых даже само подозрение в воровстве было страшнее многих других подозрений. И он иногда искренне не мог понять — кто же, чёрт подери, ворует в его стране?
Он замер и прислушался. Выходить пока не стоит, решил он, пусть дед зайдёт в дом, а я уже потом… но тут его взгляд остановился на открытой двери сарая.
— Блин, палево конкретное. Нет, надо выйти, а то ещё хуже получится.
Он быстро рванул вперёд, и в дверном проёме слёту наткнулся на Машу. Маша громко вскрикнула, и отшатнувшись в сторону, сделала два испуганных шага назад.
— Ой, прости, — Макс воткнулся правой рукою в дверь, чтобы погасить инерцию, и в плече снова взорвалась лимонка. Он скривился.
— А я думала тут дедушка, — проговорила Маша перепуганным голоском.
— Да не, дед ушёл уже, — от боли ответил сквозь зубы. — Я просто ружьё хотел посмотреть.
— А дедушка сказал, чтобы я возле тебя посидела — она удивлённо оглядела Макса, и её большие глаза стали немного больше.
— Я могу снова лечь, если тебе так хочется, — пошутил Макс, и тут же понял, что снова ляпнул не в тему.
— Я пошутил, — торопливо поправился. — Так получилось, Маш. Встал сегодня вот, и пошёл.
Макс приподнял левою рукой дверь, медленно закрыл её.
— Но я надеюсь, ты не уйдёшь? — спросил он, уставившись в одну из досок двери. — А то я тут от скуки не знаю, чем заняться. А так, хоть поговорить есть с кем.
Макс с надеждой посмотрел на Машу. Но она ничего не ответила, а повернувшись на носочках вправо, так же на носочках пошла вдоль стены дома, при этом произнося по слову за шаг.
— Я
Шаг на носочках.
— не
Ещё шаг.
— знаю.
Она остановилась и резко развернулась. На её губах Макс увидел лёгкую улыбку. И ещё многое он увидел, как-то сразу, и удивился, что не заметил этого раньше.
У Маши была другая причёска. Вернее, причёска была та же, перетянутые на затылке волосы, но теперь на её лоб спадала смешная чёлка. И платье было другим. Тот же цвет, под глаза, но теперь не однотонное, украшенное только по низу сплетёнными вишенками, а в горошек. Горошек этот был щедро рассыпан по всему платью, белого цвета, и Макс смутно припомнил, что такие когда-то были очень популярны, а теперь вроде бы как снова возвращались в моду. Вот и жене он купил, примерно такое, месяца три назад. Только красное. А горошек был чёрным.
— Ага, это там они вернулись, а тут и не уходили, — подумал он, и вдруг в его мозгу мелькнула догадка. — А ведь Маша родилась уже после гула.
— Сама платье сшила, или это мамино? — спросил он, улыбнувшись.
— А ты откуда знаешь? — удивилась она.
Макс улыбнулся шире. Вопрос был немного непонятным, и даже глу… но из уст красивых девушек, особенно если они тебе нравятся, такие вопросы звучат только загадочно и никак больше.
— Ну, я подумал, — начал Макс, решив не ковыряться в логике. — Что раз у вас тут много свободного времени, то почему бы и платьев не пошить?
— А-а, — протянула Маша. — Это мама сшила мне на шестнадцать лет.
— Подарок?
— Да. Тебе нравится?
— Очень.
— Нет уж, — сказала Маша с наигранной обидой. — Такие ответы не принимаются. Извольте высказаться полнее.
Макс хмыкнул. А Маша стало быть почитывает и классику, если перешла на такую стилизацию. Ему припомнилась домашняя библиотека родителей. В принципе, ничего кроме классики и советских производственных романов в ней больше и не было. Ну, разве ещё исторические. Дюма, всякие Голоновские Анжелики…
— Ваше платье восхитительно, сударыня, — сказал он, принимая игру девушки и легонько поклонился. — Скажите, не в нём ли вы были вчерашнего дня в театре?
— Что вы. Это платье мне только сегодня прислали из Парижа. Вы меня с кем-то спутали, суда…
Не договорив, она прыснула от смеха, и развернувшись, быстро зашагала по дорожке. Уже через пару секунд скрылась за углом дома. Макс поплёлся следом, осторожно поглаживая плечо. При Маше он терпеливо не обращал на него внимания, почему-то не хотелось, чтобы она жалела.
Когда он завернул за дом, Маша уже сидела на бревне, зажмурившись, и подставив лицо солнцу.
— А какой твой самый любимый писатель? — спросил Макс, подойдя, и присев на другое бревно.
— Самый-самый? — спросила Маша.
— Самый-самый.
— Бальзак.
— Надо же, — удивился Макс и невольно помотал головой.
— Ну и Горький ещё, — добавила Маша, повергнув Макса этим самым Горьким в полное изумление.
— Правда, что ли? — только и спросил он.
— Конечно же, нет, — Маша рассмеялась. — Разве может нравиться Горький? Слог у него, конечно, хороший, но всё про каких-то тёмных личностей пишет, про каких-то сдавшихся людей, бесцельных. И про любовь у него мало. А если и есть, то про какую-то грязную, нездоровую.
— Это да, — глупо согласился Макс.
Несколько секунд они оба молчали. Макс по той причине, что она снова заставила его увидеть скрытое изображение, теперь уже чётче, глубже. Но в то же время, он никак не мог понять её, полностью, без путаницы в голове. То ли оттого, что слишком разной она была, все эти резкие переходы из наивной игривой девочки к серьезному уму и обратно, то ли оттого, что рядом с ней он не мог думать сосредоточенно. Присутствие её рождало в голове сумбур, и состояние близкое к лёгкому опьянению. Каждое её движение отдавалось внутри тёплой, выбивающей почву из под ног, волной. Ну а Маша молчала, продолжая ловить лицом солнце.
— Расскажи мне о твоём мире, — сказала она вдруг, и Макс вздрогнул.
— У? — спросил он.
Маша опустила голову, и открыв глаза, посмотрела на него.
